Tiêu đề Глава 5 ✅

Глава 5: Хватит уже этого напрасного ожидания. Бамбук колыхался на ветру, мелкие листья кружили в воздухе. Пик Юйсяо находился в самом центре Великой Хуашань и был окружён остальными шестью пиками. Он располагался в самом благоприятном месте – под пиком проходила высокоуровневая духовная артерия земли. Лишь на пике Юйсяо существовали следующие запреты: первого уровня – девятью девять, восемьдесят один*; второго уровня – тридцать шесть штук, что вполне соотносится с тридцатью шестью округами континента Сюаньтянь**; и третьего уровня в количестве девяти штук, что олицетворяет собой возвращение к единице***. * Я долго ломала голову, как это вообще перевести, в итоге решила оставить как есть (т.е. перевести дословно). В тексте написано следующее 九九八十一个, так как тут нет указания ни на десятки, ни на сотни (как принято в китайском языке), получается что-то вроде 9Х9 и 81, либо это какой-то несколько извращённый способ со стороны автора написать число 81, либо же это отсылка к роману «Путешествие на Запад», где фраза 九九八十一难 переводится как «множество трудностей». ** xuántiān (玄天) – небеса. *** jiǔ jiǔ guī yī (九九归一) – девять на девять и вернулись к единице; как ни крути, всё равно придёшь к тому же; в конечном итоге; всё то же самое. Дошло даже до того, что на вершине пика предыдущие старейшины Великой Хуашань установили, а нынешние продолжают поддерживать огромную защитную печать. В неё могли попасть все совершенствующиеся, которые не достигли стадии Дачэн. Если Великая Хуашань считается святой землёй для совершенствующихся со всего мира, то пик Юйсяо – это фундамент, основа Великой Хуашань. За прошедшие тринадцать поколений на пик был принят лишь один ученик, и на то было две причины. Во-первых, поскольку требования для приёма на пик Юйсяо слишком велики, принимаются ученики с исключительно наивысшим врождённым потенциалом; а во-вторых, обучение ученика – это невероятный труд. Проблем бы не возникло, если бы это был обычный приём ученика, но на пике Юйсяо не просто обучают, а готовят следующего старейшину клана. Сюань Линцзы занимался совершенствованием уже около трёхсот шестнадцати лет; на данный момент он единственный в мире, кто близок к формированию божественной основы. Ло Цзяньцину было семнадцать, когда он достиг стадии Чжуцзи, а уже в тридцать два он смог дойти до стадии Цзиньдань, тем самым став драконом и фениксом среди людей*. Вне всяких сомнений однажды он тоже ступит на путь формирования божественной основы. * rén zhōng lóng fèng (人中龙凤) – дракон и феникс среди людей, обр. выдающаяся личность. И вот сейчас Сюань Линцзы, опустив глаза, молча смотрел на окровавленную ладонь своего ученика.
У совершенствующихся на стадии Цзиньдань тело прочное, словно железо, его невозможно так просто ранить. Совершенно очевидно, что царапины в виде полумесяца были оставлены недавно его же собственными ногтями. Какая же решимость должна быть у человека, который истыкал свою твёрдую кожу на ладони до крови, учитывая, что на его пальцах ногти подстрижены под корень? Сюань Линцзы не стал ничего спрашивать, а лишь взмахнул рукавом и достал белый пузырёк. Зачерпнув немного тёмно-зелёной мази, он нежно нанёс их на царапины. Когда округлые подушечки пальцев легко и мягко прошлись по ладони, Ло Цзяньцин слегка вздрогнул, ощутив лёгкое покалывание в том месте, где его коснулись. Сюань Линцзы сохранял бесстрастность и совсем не волновался, даже когда использовал духовную мазь. Пара длинных узких глаз была слегка опущена вниз, а белоснежное пао придавало ему холодности и независимости. Из-за золотистого узора в форме меча на лбу он выглядел изысканно, но несколько отрешённо от этого мира, что придавало ему вид строгий и суровый; поэтому многие люди держались от него на расстоянии. После того, как Сюань Линцзы аккуратно намазал рану на ладони левой руки Ло Цзяньцина, он хотел плавно перехватить и его правую руку. Кто бы мог подумать, что Ло Цзяньцин в этот момент вдруг сожмёт руку в кулак. – Шифу, я сам, – слегка охрипшим голосом проговорил он. Сюань Линцзы тут же остановился, затем кивнул и передал ему лекарство. Ло Цзяньцин зачерпнул немного мази и намазал её на другую ладонь. Поскольку он держал меч в правой руке, она являлась ведущей и самой важной для него, как для совершенствующегося мечника. Его левая рука и так уже была невероятно чувствительна, если он позволит этому человеку намазать ещё и правую, то неизвестно, что может произойти. Через некоторое время Ло Цзяньцин закончил наносить мазь. Он почувствовал лёгкий зуд, когда мазь начала постепенно впитываться. Ло Цзяньцин поднял руку и увидел, что крохотные ранки уже затянулись, а на их месте образовались бледно-розовые рубцы. – Забирай эту бутылочку с мазью и больше не травмируй себя, – тихо сказал Сюань Линцзы. Ло Цзяньцин кивнул в ответ.
Всего через пару мгновений эти двое покинули бамбуковую хижину и вышли на небольшое свободное пространство, чтобы испытать навыки владения мечом. Ло Цзяньцин зажал меч в правой руке, он направил почтительно холодный взгляд вперёд, будто перед ним стоял враг. Меч Шуанфу тут же откликнулся на его зов и от нетерпения вспыхнул зелёным светом, словно уже был не в силах сдерживаться. В следующее мгновение Шуанфу ринулся вперёд, окружённый собственным блеском. Длинный меч порхал и кружился в воздухе, а одежда развевалась на ветру. Сияющий зелёным меч, подобно летящему дракону, носился в бамбуковой роще, поднимая песок и пыль. Хоть мощная и свирепая ци меча и обрушилась на рощу, всё же он смог найти правильный баланс, поэтому ни одно дерево не пострадало. Они лишь сильно колыхались. Этот меч являлся настоящим сокровищем среди оружия древесного типа, а его фехтовальщик – первый среди нынешнего молодого поколения. Чёрные волосы слегка развевались, хотя ветра не было; а его изящное, невероятно красивое лицо периодически еле различимо мелькало среди серии ударов клинком. Он словно возвышался над мирской суетой, а его меч, как и хозяин, излучал подавляющую ауру. Если бы сяо-шимэй увидела подобную сцену, вероятно, в её сердце тут же бы наступила весна. Однако в данный момент за ним наблюдал только Сюань Линцзы, который с безразличным видом лишь опустил взгляд и никак не комментировал происходящее. Когда Ло Цзяньцин закончил испытывать меч, он вернулся к бамбуковой хижине с Шуанфу в руке. – Шифу, этот меч разделяет мои мысли. Сюань Линцзы бесстрастно кивнул. – Мгм, ты хорошо практикуешься. – Да. Его волосы пропитались потом, а в паре пленительных глаз будто колыхались и плескались волны. Губы Ло Цзяньцина покраснели, а щёки порозовели. Его и без этого прекрасное, словно у небожителя, лицо сейчас стало ещё очаровательней. Он был подобен заливающейся заре, затянутой лёгкой туманной дымкой* посреди блестящего озера и живописных гор. Подобная красота уже явно выходила за пределы границ пола. * yānxiá (烟霞) – поэт. заря в дымке; обр. в. знач. красоты пейзажа.
Однако Сюань Линцзы никак не отреагировал на это зрелище, лишь дал пару мелких распоряжений, после чего поднялся и ушёл. Ло Цзяньцин на мгновение замер, а затем машинально выкрикнул: – Шифу! Сюань Линцзы обернулся и посмотрел на него. – В чём дело? Ло Цзяньцин довольно долго в нерешительности прикусывал губы и наконец спросил: – Шифу, на сей раз как долго вы пробудете в уединении? Казалось, будто этот вопрос поставил Сюань Линцзы в тупик. – Самое меньшее – полгода, большее – три года, – спустя довольно много времени ответил он. Лицо Ло Цзяньцина потемнело. Это сильно отличалось от событий прошлой жизни. Когда этот человек принял Ли Сючэня в ученики, он более никогда не уходил в уединение – так было в прошлой жизни. На протяжении восемнадцати лет он уделял всё своё время юноше, тщательно обучая его. В итоге этот мальчишка, у которого совершенно отсутствовал врождённый потенциал, смог в двадцать лет ступить на стадию Чжуцзи и даже научился сражаться. В прошлой жизни Ло Цзяньцин находился на стадии Цзиньдань и практически достиг состояния «великой завершённости*», ему оставался всего один шаг для перехода на стадию Юаньин. В то время Ли Сючэню исполнилось всего тридцать четыре, он находился на завершающем этапе стадии Чжуцзи; однако, к удивлению, он как-то умудрился возглавить праведное войско, прорваться сквозь свои пределы и вонзить меч прямиком в самое сердце Ло Цзяньцина. * dà yuán mǎn (大圆满) – дзогчен, «великая завершённость» (духовная практика в буддизме Ваджраяны). Пока Ли Сючэнь был рядом, этот человек не уходил в уединение и в течение восемнадцати лет предпочитал оставаться на стадии формирования божественной основы. А сейчас, раз Ли Сючэня рядом не оказалось, этот человек тут же решил уйти в медитацию, отдав ему лишь пару мелких поручений и больше ничего не сказав. Кислый привкус постепенно превратился в горечь, а затем обернулся пылающим огнём, который сжигал сердце Ло Цзяньцина.